В избе самое главное — печка. В ней и каша кипит, и хлебы пекутся-подрумяниваются, и тепло от нее, и поспать-подремать на ней можно. А кого хворь одолеет — нет лучше снадобья, чем в русской печи попариться. Да-да, прямо с веничком в печку влезть и как в бане попариться. Таких печек «баенных» теперь уж мало где можно увидеть! Не зря в старину говорили: «Печь — нам мать родная». Она и накормит, и обогреет, и хворобу прогонит, и спать положит. А коли встретится доброхот, который тебя словом приветливым обласкает, да горю твоему поможет, про такого скажут: «Ну, словно у печки погрелся, человек-то какой хороший!»

За печкой, в голбце «суседко» живет. Он в доме главный хозяин; когда в новый дом переселяются, его тоже с собой зовут: «Суседушко-доброходушко, иди к нам жить, добро копить!» Если суседке в доме понравится, у хозяев и скотинка хорошо вестись будет, и добро-богатство не будет переводиться.

Самого суседку мало кто видел, да немало про него всякого сказывают. Сам он маленький, мохнатый, весь шерстью оброс, а на голове у него, дескать, горшок наброшен. Коли выпадет счастье и суседко тебе на глаза покажется, батожком его колони, из него денежки-то и посыплются. Ну да никому того чуда видеть не приходилось.

Зимой, когда снегу по окна метель наметет, кончается Филиппово говенье и наступает Рождество Господне. Мама тогда в избе начинает убираться и «коровушек» стряпать — разных птичек, лошадок, коров из твердого теста лепить и в печку сажать, чтоб они там хорошенько подрумянились. Ребятёшки и рады: между собой судятся-рядятся, кому какая коровушка достанется, и все маме помогать приноравливаются: кто рожки коровушке лепит, кто лошадке хвост А маменька им про Христа Бога сказывает: про то, как воссияла звезда вифлеемская и весь мир узнал, что на свете Сын Божий появился, и про то, как Матерь Божья, Пресвятая Богородица от врагов под деревом укрыться хотела, и не  прикрыла ее осина, потому и считают ее люди проклятым деревом: и в огне она не горит, и дом из нее не построишь, и в тени под ней в знойный день не укроешься.

Зимой о святках на улице вечером темень, метель метет, ветер в трубы да щели посвистывает. Страшно! А погулять-то  как хочется, в соседнюю избу заглянуть — там сегодня взрослые парни и девицы пляски устроили. Большое игрище собралось: со всех окрестных деревень народу в гости понаехало. Все в «само лучшо» наряжены. Народу в избе котюрём — от двери не протиснуться. Одни парочки «ланчика» пляшут, другие «столбушкой» играют. А на полатях да на печке сарынь всякая притаилась: за старшими наблюдают как пляшут, да как играют, все ухватки и повадки примечают. Потому-то детвору эту «смотрйцями» называют.

В святки немало всяких веселых забав у ребятни. Те, кто постарше, бегают «на шально делать» или «варакостничать». Это такой старый обычай. С Нового года до Крещения, когда в проруби воду освящают и все этой водой умываются, чтобы весь год здоровым и крепким быть, ребятня на улицах устраивает всякие шутки и шалости. То из снега «кулья» скатают и улицы ими перегородят — ни пройти, ни проехать. То для этого чью-нибудь поленицу используют. То к дверному колечку ниточку привяжут, через ворота перекинут и к другому концу поленце примотают. Ветер чурочку раскачивает, колечко и позвякивает, будто кто в дом стучится. Вот и ходит хозяин к двери, прислушивается: то ли гость какой стучит, то ли ветер? Выйдет на крылечко: «Хто хрешчоной?» — никого не видать. «Куляши», видно, балуют.

Зимой челядёшке раздолье. Самое любимое дело — на корёжках кататься. На масленицу для этого взрослые мужики и  парни специальную катушку из толстых бревен и жердей устраивают. Чаще всего возле реки катушку делают, где берег покруче. Здесь по льду и «бег» метров на двести расчистят, чтобы при катании дух захватывало.

Ребятенки на горку каждый со своим «экипажем» приходят. Кто-то корежки или чунки добудет — это хорошие саночки, со стульчиком. Хотя еще бы лучше козлик, конёк или трубли достать — у них и перильца есть, и даже «руль», чтобы можно было их направлять. Ну да такие санки далеко не у всех есть. На них больше взрослые ребята катаются.

После того, как Великое говенье наступило, в деревнях веселье поутихло. Семь недель по старому обычаю ничего скоромного — мяса, масла, молока, рыбы — нельзя есть. Это всё, говорят, на масленицу в костре сгорело. Ребятенки уже дня через два-три по молочку соскучатся, всё у мамы спрашивают, скоро ли молочка попить можно? А она им: «Кувшин с молочком-то на дерево влез — на самую вершинку-ту!» На второй неделе, если станет детвора докучать, им мама говорит: «Вон, глядите-ко кувшинчик на одну веточку вниз спустился — а всего семь веточек-то!» И уж на страстной неделе скажет: «Ну, дити, молочко-то ведь на последнюю веточку спустилось, скоро на землю соскочит!»

Так за забавами и играми для детворы незаметно и Великий пост промелькнет. Зазвонят колокола, народ разряженный в пух и прах по улицам к церкви двинется. Там людей тьма-тьмущая, со всей округи на праздник съехались. Ребятёнки туда-сюда снуют. У тех, кто поменьше, в руках платочки, а в платочках яичко крашеное завернуто — у кого желтое, у кого синее, у кого красное. Это их утром крестные одарили. Чуть обедня кончится, и народ по домам начнет разъезжаться, ребятня уж затеяла яичками биться: один яйцо возьмет в горстку, другой сверху своим яйцом его яйцо кокнет. У кого яйцо разбилось, тот его и отдаст. Иногда, чтоб не обидно, тут же его вместе и съедят.

Чуть снег сойдет, в полях травка зазеленеет, начинают коров на пастбище гонять. Не всегда за ними пастухи присматривают, иногда коровушки и сами по лесу пасутся: места вокруг села глухие, чужие люди редко захаживают, а медведи да волки уже давно поповывелись, разве что шатун какой забредет. Коровушкам на шею, чтоб они не потерялись, колокольцы большие вешают, так что их в лесу далеко слышно. А если в деревне пастух есть, он коровушек барабанкой или рожком созывает. Барабанка- это такая дощечка, ее пастух на шею вешает; а как нужно ему коровушек вместе собрать, он по барабанке начнет палочками постукивать, да так звонко — по всему лесу аукнется. Коровушки как услышат барабанку, так все к пастуху и сходятся, домой спешат.

Этого праздника челядёшка ждет не дождется. На Семик да на Троицу есть ей чем заняться да позабавиться. В Троицу с утра пораньше старшие парни да девушки в лес идут за березками. Ребятишки тоже за ними норовят увязаться. Помощь от них невелика, только шуму да гаму вдосталь. Ну уж коль не проспят, то и сами с березкой из лесу возвратятся. Взрослые парни и девушки свои березки у домов ставят — кто у окошек, кто у крылечка в землю вроет. А детвора — та свое деревце на землю положит, одни на ветки сядут, другие за ствол ухватятся, будто лошадки впрягутся и целый день друг дружку по деревне «скатают» — только пыль столбом.

У малых ребятушек не только игры да забавы в голове, они старшим во всех делах помощники: кто младших братишек и сестричек пестует, кто воду таскает, огород поливает, кто дрова носит, у кого забота скотинку или курочек накормить и напоить, лошадушкам гривы расчесать да соломки им в стойло натаскать. Да мало ли дел кругом — только успевай поворачиваться. Хозяйство у всех ведь большое, дородное.

По весне ребяткам лет десяти и постарше поручают на поля навоз из хлевов вывозить. С этой работой быстро справиться надо, потому в ней всем миром, помочью участвуют: старшие парни и девушки навоз (его еще назёмом называют) на телеги вилами грузят, ребята лошадьми правят, а в поле назём другие парни по сторонам разбрасывают, чтобы землю удобрить и чтобы урожай хороший вышел.

В деревне самая горячая пора- жатва. Чтобы зрелые хлеба не осыпались, их нужно сжать поскорее Поэтому чуть заря займется, пока ребятишки на полатях последние сладкие сны досматривают, все взрослые уж на работу поспешают Челядешки поутру проснутся, водой-холодянкой умоются, Господу Богу помолятся, а бабушка им молока нальет да по ломтю хлеба отрежет Ничего вкуснее на свете не бывает!

Пока бабушка по дому хлопочет сама с ребятушками разговаривает, чтобы не скучно им было, разные потешки да прибаутки рассказывает:

Лето северное недолго — быстро промелькнет. Как «дожинки отвели», так, глядишь, уж и осень не за горами. Лето осени, говорят, вприпрыжку навстречу бежит. Да пока солнышко греет, челядёшкам раздолье. Малышня на лужку «куликом» играет. Скатают из сухой травы небольшой «мёцик», потом вода в сторонку отойдет, а ребятня где-нибудь среди сухой травы мячик и спрячет. Вот вода выйдет на полянку и начнет по траве шарить, мячик искать. Если больно уж далеко от мячика отойдет, все кричать начнут: «Кулик, кулик, кулик!» А приблизится к мячику, кричат иначе: «Травы, травы, травы!» Так и бродит вода по полянке, пока мячик не найдет.

Лето отлетит — не заметишь, вольнице ребячьей конец придет. Опять по избам сиди-посиживай, да к печке поближе придвигайся. Все добрые хозяева вокруг домов похаживают, жилье свое оглядывают, все ли к зиме готово, все ли ладно пристроено. Кто крышу чинить возьмется, кто стены мхом конопатит. Недаром говорят: «Чини избу до Покрова, нето не будет тепла». С этого дня по старым приметам зима начинается. Как старики сказывают: «На Покров до обеда осень, а после обеда — зимушка-зима. На Покров, — дескать, — земля снегом покрывается, морозом одевается».

Покрова все ждут: и красны девушки, и малы детушки, и большаки-хозяева.